Я нашла своё купе, запихнула сумку под сиденье и вышла в коридор посмотреть на платформу. Начало октября, в такое время года мало кто поедет на юг, наверное, вагон будет полупустым. Я пожелала себе: «Если появятся попутчики, то пусть эта встреча будет интересной. Если нет, то лучше ехать одной». За окном прошла группа кавказцев. Наверняка приехали на заработки. Держатся вместе, во всём виде напряжение и в глазах тревога. Бедные люди! Носит их судьба по чужим землям. Зачем? За деньгами. Бросают семьи, русских традиций и языка не знают, живут здесь бесправно. Работорговцы из своих же диаспор их используют, прикрывая нечистые дела надуманной национальной проблемой.

Я сама наблюдала такую ситуацию во Владимирской области. Приехал в начале двухтысячных годов «предприимчивый» узбек, мечтающий разбогатеть, подженился на русской с квартирой. Стал звать односельчан, мол, здесь можно заработать, а он «поможет». Находит места частных строек, снимает для рабочих квартиру и договаривается с хозяином стройки о стоимости работ. Себе он берёт до 80% денег, а своим рабочим рассказывает сказки, сколько забирает аренда квартиры и дорогая стоимость регистрации, сколько взяток ему пришлось заплатить, чтобы найти им работу. Такие люди быстро подсаживаются на дармовые поступления, годами «доят» своих же, которых завозят на 2-3 месяца «вахтовым методом». В каждой диаспоре жиреет верхушка, а простые люди, не знающие нашу страну, как жили бедно, так и живут, думая, что это русский народ ненавидит чужаков. Долго ли искусственно подогреть ситуацию, чтобы в горячей бойне отвести удар от настоящего виновника нищеты и бед бывших окраин Советского союза?

Проводница вагона пришла проверять билеты. Села рядом в купе и вполголоса заговорщицки проговорила:

- Если хотите, чтобы к вам никого не селили, то заплатите 500 рублей, будете ехать одна.

Как неприятно участвовать в вымогательстве! Человек свою жажду денег пытается прикрыть «приглядной» одеждой. Вор-карманник при этом честно признаёт свою деятельность преступлением, все остальные: попрошайки в переходах, чиновник в кабинете или вот эта проводница, – под личиной порядочных людей делают то же. Деньги небольшие. Отдала. Я, участвуя в этой игре, чем лучше? Никак не найду правильное отношение к таким вещам. Поощряю, значит, способствую. Противно!

Ещё более услужливо проводница, забирая деньги, предупредила, что скоро зайдёт и принесёт чаю. Поезд тронулся.

Болезни общества… У них нет конкретного адреса, они в душе каждого. Подобное притягивает подобное. Люди группируются по интересам. Целые институты созданы, чтобы надеть приглядные одежды на вымогательство государства, банков, налоговой системы. Вокруг этой кормушки скучковались «белые воротнички» и назвали её экономикой. В результате в нашей стране один с лопатой кормит девятерых в дорогих костюмах. Осуждают сложившуюся ситуацию все, но мало таких, кто отказался бы от лёгких больших денег.

Мелькали за окном кварталы Москвы, а потом и пригорода. Проводница бегала по коридору со стаканами. А мне почему-то вспомнился художественный фильм «Ганди». Молодой юрист, индус ехал в поезде первым классом по Южной Африке. Его сосед по купе пожаловался начальнику, и Ганди вышвырнули на остановке: цветные в Африке должны ехать третьим классом. Это было начало 20 века. Расовые разделения в Британской империи были очень жёсткими.

Проводница принесла чай и устало прислонилась к стенке.

- Посидите, отдохните. Успеете ещё свои дела переделать.

- Да, устала. Помогала пожилой женщине тяжёлые сумки распихивать. А они такие неподъёмные! Здесь её дочка посадила, а в Ростове встретить должны родственники. Приехали уж перед самым отходом, пришлось мне помогать. Чего везут? Сейчас везде можно купить, что хочешь. Это раньше из Москвы всё везли. А сейчас-то чего тяжести таскать?

- Значит, везут, что в магазине не купишь.

- Ну, ладно, пейте чай, я ещё к вам загляну поболтать. Можно?

- Приходите, конечно.

Проводница ушла. А я стала смотреть в окно. Последний раз этим маршрутом я ехала в 2001 году. Забавно было наблюдать, как меняется вид городов и сёл с перерывом в 10 лет. Люди стали жить намного зажиточнее. Тогда, в начале века, добротные двух-, трёхэтажные дома как белые вороны выделялись на общем фоне скромных улиц. Сразу бросались в глаза. Кому-то кошелёк позволял размахнуться на большой дом, а у кого-то деньги кончились раньше. И стояли кирпичные памятники незавершённого строительства, как напоминание о том, что надо учиться рассчитывать свои силы.

Теперь было заметно, что достаток многих семей изменился в лучшую сторону. Жилые дома похорошели, улицы стали чище. Старые, когда-то заброшенные производственные помещения, оставшиеся от советского времени, приведены в порядок и задействованы малым бизнесом. По дорогам живым потоком колесят иномарки. Радоваться бы людям, но почему-то вокруг угрюмые лица. Что не так? Возросшие возможности потребления не принесли счастья. Несётся куда-то человек, душа просит! А что? Не знает. Может, ещё один дом сыну, дочке, или ещё одну машину внуку, племяннику. Всё равно не будет покоя. Душа состоит из тонкой материи, мясом её не накормишь, ей почему-то подавай духовную пищу. Она порадуется деяниям совестливого человека, когда о нём вспоминают с благодарностью. Она болит, когда в жизненном багаже много нечистого, нечестного или даже преступного. Куда денешь память? А жить надо дальше, исправлять, наводить чистоту в человеческих отношениях. Где этому учат, в какой школе? А иначе оставишь всё это детям, пусть расхлёбывают родительское «наследство».

Дело было к вечеру. Проводница принесла чаю мне и себе. Мы с ней были близки по возрасту, разговор складывался легко.

- В соседнем вагоне группа кавказцев едет, так весь вагон в напряжении. Они когда один-два едут, то ничего. А когда большой группой, то наглеть начинают. У проводницы теперь головная боль.

- Как же в советское время удавалось всем национальностям жить в мире? Никто не задумывался, кто какого цвета, на каком языке говорит. Все относились друг к другу с уважением. Что же с нами случилось?

- Дали волю, захотели жить отдельно. Ну, живите! Чего к нам прётесь?

- Да ведь и мы прёмся по всему миру. Где только русских нет!

- Это правда.

- Фильм «Ганди» смотрели? – проводница отрицательно помотала головой. – Там интересный эпизод. В середине прошлого века Индия добилась независимости, но решила разделиться на два государства: мусульмане будут жить в Пакистане, а буддисты – в Индии. Английские войска ушли, и началась в стране резня по религиозным разногласиям. В Пакистан потянулись беженцы мусульмане, а оттуда на юг семьями бегут буддисты. Но ведь до этого все как-то жили мирно, религия не мешала быть хорошими соседями. А тут такая национальная трагедия! Ганди был духовным лидером страны, его слову верили. Он объявил голодовку до смерти, если бойня не прекратится. Проходят недели. Пришёл к нему мужчина в возбуждённом нервном состоянии и говорит:

- Как мне жить? Я убил мусульманского ребёнка головой об стену. У меня руки в крови. Моя жизнь стала адом. Но я это сделал потому, что они убили моего сына. Как я могу жить дальше?

А Ганди слабеющим голосом отвечает:

- Я знаю выход из твоего ада. Возьми сироту из мусульманской семьи и воспитай как своего любимого сына. Но воспитай в его, мусульманской вере.

Проводница молча слушала, а потом вспомнила:

- Точно, у меня в прошлом году был похожий случай. Ехали в купе две женщины, одна русская, а вторая, как оказалось, чеченка. Русская вышла в Ростове, её сын встречал, а та поехала дальше. Слышу, плачет. Я к ней зашла, принесла чай, поговорили, и она мне рассказала. У обеих в 1995 сыновья в Чечне воевали и погибли. Друзья русского парня приехали и рассказали, как он погиб. Их колонну обстреляли, его ранило, он лежал и стонал возле машины. Техника стоит на дороге, а пацаны в кювете отстреливаются. Видят, женщина чеченская идёт по дороге. Стрельба прекратилась. Друзья рассказывают, что она подошла к машине, наклонилась, взяла автомат и раненого пристрелила. Тут у наших нервы не выдержали, они по ней стрельбу открыли, она упала. Когда русская в поезде это рассказала, чеченка глаза опустила и говорит:

- Это была я. В тот день мне сестра сказала, что моего сына в перестрелке убили, он в соседней деревне в сарае лежит у знакомых. Я пошла как пьяная, ничего не понимаю, бреду по дороге, даже стрельбу не слышала. Вижу, на дороге колонна машин стоит. Возле колеса парень лежит весь в крови, живот разорван, кишки рядом валяются. Он мне шепчет: «Мать, не уходи, мне всё равно не жить, а пацаны из-за меня погибнуть могут. Помоги умереть. Пристрели, чтоб не мучился. Мне больно, мать. Пристрели, пожалуйста, не уходи. Подо мной автомат возьми. Я там за тебя молиться буду». Я сморю, а у него пальчики детские, как у моего сына. Ему ещё 18 не было, когда он в отряд ушёл. Я взяла автомат и выстрелила, как будто в себя саму стреляла. Дальше ничего не помню. В больнице оказалась. У меня ранения в руку, в ногу и, вот, висок немного зацепило. Кости целы.

Чеченка показала мне шрамы. А дальше сплошное кино. Эта русская мать пошла в детский дом и приглядела себе мальчика, а тот оказался от чеченской беженки. Мать умерла, отец и родственники неизвестно где. Мальчика она усыновила, а родственников его до сих пор ищет. Вот она в Ростов к сыну-то и поехала справки наводить, он там учится. А чеченка эта после больницы тоже пошла в детский дом, решила взять сироту, а там только один мальчик был, русский. Она его и вырастила как сына. Чеченка говорит: «Мы теперь с ней сёстры. Я к ней в гости поеду, она ко мне приезжать будет. Помогу родственников сына поискать». Я её спрашиваю, мол, а как же у вас теперь кровной вражды нет? А она: «Сколько можно воевать, горе плодить! Я остановлю войну, как смогу. У меня в сердце нет вражды. У меня в сердце одна сплошная рана, как у того русского парня на дороге. У Бога все люди – дети: чёрные, белые, жёлтые. Зачем воевать? На земле всем места хватит!».

Мы ещё поговорили немного, но дальше разговор не шёл. Хотелось молчать. Проводница ушла. А мне представилась встреча этих двух матерей на вокзале. Идут навстречу друг другу две красивые статные женщины. Она светловолосая, другая темноволосая, но обе с сединой. Рядом их сыновья – высокие, стройные, плечистые. Женщины обнимаются, плачут:

– Здравствуй, моя дорогая, – говорит одна, вытирая слёзы носовым платком.

– Здравствуй сестра, – говорит другая, уголком головного платка смахивает слезу.

Парни тоже, улыбаясь, обнимаются, жмут руки:

– Здорово, брат!

– Здорово, братан! Как доехали?

Я почти воочию увидела встречу, будто сама стояла на этой платформе. Так тепло и светло было на душе, что ни о чём больше не хотелось думать. Те, кто делает на таких войнах деньги, потому и могут разжигать пожар вражды, что мы позволяем им это. Каждая мать хочет вырастить счастливым своего сына. Чтобы бегал он босыми ножками по родной земле, чтоб создал семью, построил дом, посадил сад. Чтоб воспитывал с любимой женой своих детей, а не рабствовал на стройках чужбины. Пора каждому народу, каждому человеку выбросить все камни из-за пазухи и начать наводить порядок в собственном доме. Это нужно всем нам. Это нужно мне. Значит никто, кроме меня это в моей душе не сделает.

 

Волкова Ирина Викторовна, родовое поселение Родное, Владимирская обл., [email protected]

 

Опубликовано в газете «Любимая Родина», №27, 2012 г.